Когда наступит прошлый год [litres] - Филип Дик

— Но нужно молиться и петь, — заметила Кэти. — Еще там требуют покупать всякие обязательства.

— Для кого была та пачка сигарет?

— Для Вирджила Эккермана, конечно. — Она выпустила две одинаковые спирали дыма. — А ты что, думаешь, мне хотелось бы сменить работу?

— Ясное дело, если бы ты нашла что-нибудь получше…

— Вопреки тому, что ты думаешь, Эрик, меня вовсе не держит здесь высокая зарплата, — многозначительно проговорила Кэти. — Сам же знаешь, что мы помогаем бороться с ригами.

— Здесь? Каким образом?

Дверь кабинета открылась, и на пороге появилась мисс Перт.

Секретарша задела косяк объемистой грудью, повернулась к Эрику и сказала:

— Прошу прощения, доктор, но с вами хочет увидеться мистер Джонас Эккерман, внучатый племянник мистера Вирджила, из Ванн.

— Как там Ванны, Джонас? — спросил Эрик, протягивая руку родственнику владельца фирмы. — Что-нибудь вынырнуло в ночную смену?

— Даже если и вынырнуло, то приняло облик рабочего и ушло через главные ворота, — ответил Джонас и только теперь заметил Кэти. — О, доброе утро, миссис Свитсент. Я видел тот новый предмет, который вы приобрели для нашего Ваш-тридцать пять, горбатый автомобиль. Как его там… «Фольксваген»? Так он назывался?

— Аэродинамический «крайслер», — объяснила Кэти. — Хорошая машина, но слишком уж много грохотало в ней металла. Из-за этого технического недосмотра она и провалилась на рынке.

— Господи! — восхищенно воскликнул Джонас. — Это просто фантастика — столь основательно в чем-то разбираться! К черту дилетантизм эпохи Возрождения. Лучше уж специализироваться в какой-то одной области, пока… — Он не договорил, увидев мрачных Свитсентов, молчащих словно изваяния. — Я вам помешал?

— Сперва дела фирмы, а уж потом всякие животные удовольствия, — сказал Эрик, радуясь, что их посетил член запутанной династии владельцев корпорации, пусть и не занимающий в ней высокого положения. — Катись отсюда, Кэти, — обратился он к жене, не пытаясь даже изображать вежливость. — Поговорим за ужином. У меня и без того хватает работы, чтобы тратить время на пустые рассуждения о том, способен ли технически робот-сборщик денег лгать или нет.

Эрик проводил ее до двери. Она шла молча, не пытаясь сопротивляться.

— Он ведь над тобой просто насмехается, как и все остальные, верно? — мягко добавил Свитсент. — Все про тебя постоянно сплетничают.

Он закрыл за Кэти дверь.

— Что ж, таковы уж сегодня супружеские отношения, — пожал плечами Джонас Эккерман. — Узаконенная ненависть.

— Почему ты так считаешь?

— Мне пары фраз хватило, чтобы почувствовать, как в воздухе повеяло смертельным холодом. Надо бы издать какой-нибудь указ, запрещающий человеку работать в одной фирме с женой, черт возьми, даже в одном городе с ней.

Он улыбнулся, и с его худощавого юношеского лица тут же исчезла всяческая серьезность.

— Но, знаешь, она действительно хороша. Вирджил постепенно уволил всех остальных собирателей древностей после того, как Кэти начала здесь работать. Она наверняка тебе об этом говорила.

— Много раз.

«Причем каждый день», — угрюмо подумал Эрик.

— Почему вы не развелись?

Эрик пожал плечами, что должно было означать глубоко философский подход к жизни. Он надеялся, что у него это получилось.

— Значит, этот брак тебя устраивает?

— Это значит, что я уже был когда-то женат, и дела обстояли нисколько не лучше, — обреченно проговорил Эрик. — Если я разведусь с Кэти, то наверняка снова кого-нибудь себе найду, поскольку не вижу себя в иной роли, кроме как мужа, отца и кормильца семьи. Следующая жена окажется такой же, ибо я выбираю одинаковых женщин. Этих черт моего характера уже не изменишь.

Он поднял голову и посмотрел на собеседника со всей мазохистской злобой, на какую только был способен.

— Чего ты хотел, Джонас?

— Намечается поездка, — радостно сообщил Джонас Эккерман. — На Марс, для всех нас, включая тебя. Конференция! Мы с тобой можем занять места подальше от старика Вирджила, чтобы не пришлось говорить о фирме, войне и Джино Молинари. Поскольку мы летим на большом корабле, весь полет займет шесть часов в один конец. Ради всего святого, нельзя допустить, чтобы нам пришлось стоять всю дорогу до Марса и обратно. Давай сразу же займем места.

— Как долго мы там пробудем?

Перспектива поездки вовсе не улыбалась Эрику, который не хотел чересчур надолго отрываться от работы.

— Наверняка вернемся завтра или послезавтра. Слушай, ты таким образом не станешь мешать жене, поскольку Кэти остается здесь. Парадокс, но я заметил, что когда старик оказывается в Ваш-тридцать пять, он предпочитает, чтобы никакие специалисты по древностям не путались у него под ногами, любит отдаваться… гм… магии места, особенно теперь, в старости. Когда тебе сто тридцать лет, начинаешь кое-что понимать. Возможно, так будет и со мной. Тем временем нам приходится терпеть его капризы. Ты сам наверняка это знаешь, Эрик, — мрачно добавил Джонас. — Раз уж ты его врач. Он никогда не захочет умереть, не примет, как говорится, столь трудного решения, что бы ни отказало в его организме и что бы ни потребовалось в нем заменить. Порой я завидую его оптимизму. Тому, что он столь безумно любит жизнь, придает ей такой вес, а мы, мелкие смертные, в нашем возрасте… — Он смерил Эрика взглядом. — Жалких тридцати или тридцати трех лет…

— Во мне множество жизненных сил, — прервал его Эрик. — Я готов к долгой жизни и не дам ему себя победить. — Он достал из кармана пальто счет, который дал ему робот. — Сосредоточься и попытайся вспомнить, не появлялась ли месяца три назад в Ваш-тридцать пять зеленая пачка «Лаки страйк», купленная Кэти?

После долгого молчания Джонас Эккерман ответил:

— Несчастный ты, подозрительный дурачок. Только об одном и способен думать. Послушай, доктор, если ты не сосредоточишься на своей работе, то тебе конец. В отделе персонала лежит два десятка заявлений от хирургов-трансплантологов, которые только и ждут, чтобы получить работу у человека типа Вирджила, большой шишки в области промышленности и войны. Ты на самом деле не настолько уж и хорош.

На лице Джонаса одновременно отражались сочувствие и неодобрение. Эта странная смесь вдруг насторожила Эрика Свитсента.

— Если бы, например, у меня самого отказало сердце — а так наверняка скоро и случится, — то я бы, пожалуй, не поспешил к тебе. Ты слишком занят своими личными делами, живешь ради себя, а не ради планеты. Господи, неужели ты не помнишь, что мы ведем войну не на жизнь, а на смерть? И проигрываем! Каждый чертов день нас стирают в порошок!